Рок-н-ролл - жизнь в стиле «Know How»
Семидесятые. Забытое поколение
Владимир Марочкин и Андрей Игнатьев
Modern Jazz Quartet
Поколение  «семидесятников» у нас всегда считали «потерянным», потому, что у них никогда не было своей визитной карточки.
Так, например, визитной карточкой «пятидесятников» стали джаз, «Всемирный фестиваль молодежи и студентов», который состоялся в Москве в 1957 году и на котором заявили о себе молодые музыканты, впоследствии ставшие звездами отечественного джаза, - Георгий Гаранян, Алексей Зубов, Алексей Козлов и другие, художник Анатолий Зверев, возвышавшийся над столичным пейзажем, как колокольня Ивана Великого.
Радиостанция «Голос Америки», передававшая современный джаз, причем наслушанность в джазе по «Голосу Америки» уже была в некоторых кругах обязательным входным билетом, цензом.
Надо было знать, что такое «Modern Jazz Quartet», - тебя в компанию не принимали, если ты не знал, кто такие Диззи Гиллеспи или Дэйв Брубек.
Маркер «шестидесятников» - это авторская песня, Высоцкий и Окуджава, туманы и костры, физики и лирики. Поколение 80-х знаменито своим так называемым «русским роком».
Но семидесятники не оставили такого маркера, потому что маркером их поколения стал побег. 
Как его  запечатлеть на магнитофонной пленке или холсте?!
Романтика 60-х годов, когда с высоких трибун заявлялось, что следующее поколение будет жить при коммунизме, развеялась, как дым. Коммунизм так и не построили, Америку не только не перегнали, но даже и не догнали.
И в начале 70-х, под звуки рок-гимна группы Deep Purple «Дым над водой» началась массовая эмиграция из СССР разочарованных людей.
Бежали не туда, бежали отсюда, потому, что комсомол начал выстраивать всех по своему ранжиру и этот ранжир мало кого, кроме самих комсомольцев, устраивал.
Комсомольцы - это были в основном ребята из твоего же института, курса, потока, группы, недоучившиеся, они надели серые пиджаки и отдались партийной карьере. Их ненавидели и за глаза называли «пинджачниками».
Привыкшие сдавать экзамены по блату, они и в жизнь привнесли те же принципы, которые в итоге и привели к приснопамятному застою в экономике и общественной жизни страны.
Чуть позже сам всесильный шеф КГБ Андропов красноречиво описал комсомольцев: «Хочешь завалить какое-либо дело – поручи его комсомолу».
Но далеко не у всех советских граждан была возможность покинуть Советский Союз, поэтому люди уходили в «духовную эмиграцию», погружались в философию, в личное хобби, в основном - в рок-музыку.
Они строили свою Волшебную страну, в которой нет ни Байкала, ни Амура, ни приставучего комсомола.
Недаром в 70-х так популярны стали книги Толкиена, а также Александра Милна «Винни-Пух и все-все-все» и Александра Волкова «Волшебник Изумрудного города», так как эти книги содержали бесценный опыт проникновения в иной мир.
Волшебная страна могла оказаться в самом неожиданном месте.
Огромной популярностью в 70-е году пользовался фильм «Семнадцать мгновений весны», говорят, что когда его показывали по телевизору, жизнь на улицах городов замирала.
В чем причина массового успеха этого фильма?
Потому что его действие происходило как бы даже и не в нацистской Германии, а в некоей Волшебной стране, где нет ни партии, ни комсомола, и которую населят умные, добрые, интеллигентные люди.
Штирлиц в сознании народа превратился в Волшебника Гудвина, великого и ужасного.
По работе он тоже имел тягу к переодеваниям,  и также умел с честью выходить из трудных ситуаций.
Это был совершенно антисоветский, антисистемный фильм. С этого же фильма пошло и увлечение многих молодых людей нацистской символикой.
Это было не проявление идеологии фашизма, просто они собирали воедино фрагменты Волшебной страны.
Кстати, из костюмерной «Мосфильма» была украдена почти все форма СС и СД, пошитая специально для этого фильма, ведь это была атрибутика Волшебной страны.
Но поскольку реальная жизнь этого поколения проходила на тех же самых улицах, где хозяйничали «пинджачники» и оперотряд «Береза», гонявший хиппанов, и уйти от этой реальности было нельзя, то она просто перелицовывалась, многие столичные улицы и площади получали иные названия.
Так, например, главная столичная рокерская улица называлась «Бродвей» - это правая сторона улицы Горького, если идти от проспекта Маркса вверх до Пушкинской площади.
Народ здесь просто гулял: пройдет группка хиппи сверху вниз до угла проспекта Маркса, где тогда размещался Госплан СССР, развернется и двинется в обратном направлении, себя показывая и разглядывая встречных: кто во что одет, кто как причесан, кто как двигается? Но «Бродвей» - это стиляжье название этого места.
Хиппи называли эту улицу «Стрит». Если подняться по «Стриту» вверх, то можно было выйти на Пушкинскую площадь. Именно здесь долгое время была точка перехода в Волшебную страну, поэтому на Пушкинскую площадь в Москве со всего Советского Союза собирались хиппи. Там происходили иногда удивительные вещи, достойные сериала "Секретные материалы".
Например,  милиционеры из 108 отделения милиции, с которым хиппаны были в теснейшем контакте, время от времени уходили в параллельный мир. При этом не известно ни одного случая, чтобы хиппи уходили в менты, а обратное случалось, причем довольно часто.
Бывало, подходит человек в клешах, просит закурить и спрашивает: "Не помнишь меня? Была у меня здесь работка интересная!..»
Vladimir Matetskiy
Разумеется, днем мы были такие же, как все. Каждый где-то учился или работал, потому что каждый должен был соблюдать законы и где-то учиться или работать, ведь  главный принцип нашей страны был: "кто не работает — тот не есть" и на каждого рокера всегда мог найтись участковый, который задал бы такой вопрос: "Играете-то вы, ребята, хорошо, а работаете-то вы где?!"
Поэтому, например, басист группы «Удачное Приобретение» Владимир Матецкий, ныне более известный, как автор песни «Лаванда», работал младшим научным сотрудником, а Алексей «Вайт» Белов семь лет точил карандаши в проектном институте.
«Но я знал, - говорит Вайт, -  что вот сейчас я отточу карандаши, а потом мы будем репетировать в зале этого же проектного института! В тот момент репетиции были настоящим счастьем! Если днем я был просто клерк, как все, то после семи часов вечера я принадлежал сам себе, мог поехать туда, куда захочу... Быть свободным человеком в таком закрепощенном государстве, как наше, это, конечно, чувство неповторимое...»
«Я работал по специальности, полученной в институте, - рассказывает Владимир Рацкевич, - причем работал очень хорошо: мой начальник был студентом того самого института, который я закончил, и я для него писал диплом.
Я ходил на работу только за авансом и зарплатой, а все остальное время писал ему диплом. За полтора года я написал три диплома: моему начальнику, жене моего начальника и начальнику начальника, - таким образом на полтора года продлив себе студенческую жизнь...
Gradskij
«Я работала в Министерстве Гражданской авиации младшим научным сотрудником в юридическом отделе, а параллельно шел рок-н-ролл, - вспоминает Маргарита Пушкина. - И однажды наступил момент, когда я почувствовала, что трудно сидеть на двух стульях. И диссертация у меня была уже готова, и кандидатский минимум сдан, но тут Барыкин звонит, другой звонит, десятый звонит, и, естественно, начальник мой на дыбы: «Да что же это такое! когда же ты будешь работать?!» И я поговорила с отцом, сказала, что хочу уходить, и он мне совершенно спокойно сказал: «Пока мы живы, ты можешь делать то, что ты считаешь нужным, мы тебе всегда поможем».
А рок-н-ролл собственно начался с Кутикова, он меня на это дело подсадил. Я не помню уже, как мы с ним познакомились. То ли нас Градский познакомил, то ли еще как-то это произошло, но, короче, он стал бывать у меня и все пытался какие-то песенки писать сам - и свой первый блюз-то я с ним написала. У него в то время было такое распутье жизненное: он порвал с Макаром, а потом,  когда он снова вернулся в «Машину Времени», он этот блюз пел под гитару: «Каждому из нас когда-то надо выловить по солнцу из воды».
Очень милая песенка была, написанная по мотивам романа Франсуазы Саган. А потом Кутиков ушел от Макара к «високосникам» и меня за собой потащил...» Ну, а вечером начинались концерты.
Вихрем по Москве проносились слухи, что где-то играет «Рубиновая Атака», или «Второе Дыхание», или «Удачное Приобретение», или «Оловянные Солдатики». Но это были еще не такие концерты, как сейчас, в основном это были танцы где-нибудь в студенческих общагах.
Ruby Attack
«Как правило, мы играли в маленьких, в танцулечных залах, —  вспоминает Вайт. - Причем я так громко включал свой усилитель, что у меня все время выходил из строя динамик. Но эта музыка обязывала играть громко! Несмотря на то, что это блюз, такая музыка тихо не играется! Это же блюз-рок! Это же не тихий блюз, а настоящий агрессивный драйвовый жанр».
Владимир Рацкевич рассказывал, что им часто приходилось играть по два раза в день, а однажды — и три раза. Тогда они, отыграв один сейшн, быстро грузились в такси и мчались на другой.
Если уйти со «Стрита», прошмыгнуть Красную площадь, перейти через Москву-реку и свернуть налево, то мы как раз выйдем на Раушскую набережную к ДК «Энергетик» - в начале 70-х там проходили все наиболее значимые концерты. Сейшны с участием «Рубиновой Атаки», «Второго Дыхания» или «Скоморохов» Александра Градского собирали столько народу, что, бывало,  приходилось вызывать конную милицию, чтобы хоть как-то освободить от народа, от «пипла», если по-нашему, проезжую часть. Градский однажды не мог попасть туда на свой собственный концерт. Перед самым выступлением он решил сбегать в булочную, за хлебом, а поскольку было воскресенье и магазины в округе не работали, то бежать пришлось далеко, к «Дому на Набережной», где был гастроном. Возвращается Градский назад, а у ворот ДК «Энергетик» уже стоит страшная толпа и пробиться к дверям нет никакой возможности. «Я — Градский!» — кричит Градский, на что ему вполне резонно отвечают: «Мы тут все градские!» (Поскольку по телевизору тогда рок-звезд не показывали, то далеко не все поклонники рока знали в лицо своих кумиров.) Пришлось Александру Борисовичу проникать в ДК через женский туалет на втором этаже. Он лез туда по водосточной трубе...
Среди хиппи и вообще поклонников рока в 70-х годах даже ходила присказка: «Центр Москвы там, где сегодня рок-концерт».
Однажды в ДК "Энергетик" должна была выступать группа "Рубиновая Атака". Перед концертом в фойе играла на танцах малоизвестная тогда группа "Машина Времени", а должны были еще приехать какие-то артисты из театра им. Маяковского. Народу собралось страшное количество, все проходы были забиты задолго до начала сейшна, а еще больше было не попавших на концерт, которые толпились у входа в ДК. Администрация поспешно закрыла ворота, а это были массивные железные ворота, но после первых двух отыгранных группой вещей публика, оставшаяся на улице, выломала ворота и ворвалась, сметая контроль, в ДК. В итоге артисты из театра им. Маяковского на концерт не попали — просто не смогли приблизиться к входу в здание.
"DK" Sergey Zharikov
Надежда Аспанова, устраивавшая те концерты, рассказывала, что в числе этих артистов был сам Армен Джигарханян!  Прижатый к железным воротам Дома культуры, он вопрошал: «Кто же эти молодые люди, что собирают публики больше, чем я?!»
Вспоминая те годы, понимаешь, что субкультурный иероглиф 70-х лучше всего описать как «драйв» Что это такое? На слэнге рок-музыкантов «драйв» - это постоянно усиливающийся штурм и натиск, нагнетаемый музыкой. А в широком смысле - это борьба с псевдонимами, правда, толстовскими методами. «Драйв - это чисто экзистенциальный поиск сути в самом её корне, - говорит лидер группы «ДК» Сергей Жариков, - когда подлинность тех или иных ценностей определяется исключительно выбранной стратегией выживания, которая немыслима без знаний о мире. Поэтому когда философии потребления стали повсеместно противопоставлять философию выживания, на подиум истории вышли молодые экзистенциалисты. Наиболее культурная и продвинутая часть молодёжи подняла флаг личной свободы и подлинности бытия, где личные качества индивидуума были гораздо важнее социальных связей, родственных отношений и всего того, что в те годы определялось словом «блат». Тогда родилась хипповая система: флэта, путешествия автостопом в Крым и Прибалтику, сейшена. Люди уходили из дома, чтобы ввести себя в состояние аутсайдера и получить необходимый экзистенциальный опыт. Свою идентичность  «семидесятники»  находили не в декларациях о намерении и не в культурных артефактах, а в «нешумном» выборе самого образа жизни за фасадами партийно-государственных декораций, что, видимо, и понималось как «потеря».
Действительно, внешняя «система» и предлагаемые ею стратегии успеха были очень далеки от того «драйва», что был центральной точкой их Космоса, и субкультурные маркеры других поколений, которые те предъявляли истории в качестве собственных визитных карточек, семидесятники считали артефактами всё той же системы, которой они всегда противопоставляли свою. Именно систему они противопоставляли системе, и именно поэтому они одинаково отрицательно относились как к Окуджаве с Высоцким, так и «антисоветчикам» -диссидентам, не чувствуя ни в тех, ни в других милого своему сердца драйва.
seventieth
Вот почему поколение 70-х – это главным образом поколение рокеров, то есть поклонников классической музыки «большого фанка», что в буквальном переводе означает «абсолютно неправильная» и, от себя добавим, дико громкая, к которой так называемый «русский рок» имеет лишь косвенное отношение. Да и время всё поставило на свои места: ни борцы за «ленинские нормы партийности» 60-х, ни геи 80-х – не имели даже десятой доли того ресурса, которым обладало поколение 70-х. Просто в 70-е годы не было необходимой аппаратуры, чтобы записать на пленку тот драйв, что существовал тогда в обществе, именно поэтому «семидесятники» не могут предъявить своей визитной карточки.
Говорят, что 70-е годы были скучные и что ничего интересного у нас тогда не происходило. Да, конечно, мир в 70-е не испытывал потрясений, но именно в начале 70-х особо чуткие люди заметили первые серьёзные признаки надвигающегося системного кризиса в обществе, но недалёкая и провинциальная «партийно-хозяйственная» элита тех лет не разделяла мнение о необходимости модернизации общества, предпочитая реальной жизни смысловые лабиринты газетных передовиц. Самое удивительное то, что маргиналы этого десятилетия, - наверное, единственное в отечественной истории поколение молодёжи, которое не стало коррелировать систему, и лабиринту социальному противопоставили лабиринт экзистенциальный.
Можно сказать, что рок-сообщество 70-х - это настоящий параллельный мир со своими традициями, языком и модой.
hippie ussr
Завидев человека в джинсах, с длинными волосами, то есть, как тогда говорили, хиппового вида, сразу становилось ясно, что это свой человек. Можно было не спрашивать, как его зовут, и лишь проходя мимо, показать два пальца, поднятых вверх: это был знак того, что мы солидарны. Наверняка это был человек, который слушает какую-то музыку, которую не крутят по советскому радио и телевидению. Одежда в рок-сообществе была не только модой, сколько и своего рода паролем.
«Я прекрасно  помню, - рассказывает Владимир Рацкевич, - какое у меня наступало головокружение при виде молодцов в длинных черных френчах без воротников, с длинными волосами, которые вальяжно прогуливались по Стриту. Они были совершенно «марсиане», и они были совершенно не из Советского Союза.
...Обычно я одевался в джинсы, определенным образом вытертые и обязательно разорванные, ботинки были обязательно расшнурованные, обязательно - бусы, обязательно - цепи. Вся эта бижутерия раздражала среднее и старшее поколение, и вообще обывателей, потому, что было совершенно очевидно, что я живу в каком-то ином, совершенно отвязном мире, фантастическом и сюрреалистическом, и достаточно красочном».
Но выступая против системы и её униформы, семидесятники создают ещё более жёсткую униформу из «хаера», обязательно тёртых «трузеров» и т.д. Устойчивой и предсказуемой чиновничьей карьере они предпочитают наполненный всеми возможными рисками «автостоп», но презирая комсомол с его обязаловками, эти люди считают священной своей обязанностью посещение максимального количества «сейшенов» вне зависимости от качества предлагаемой музыки, дисциплина в организации которых приводила в восторг даже профессиональных чекистов, по долгу службы следивших за всей этой явно не легитимной суетой.
Образ продвинутого парня того времени: джинсы, хаер, летом - сандалии на босу ногу, а еще - нитяная авоська из которой виднелся... нет, не томик Солженицына, а длинный батон белого хлеба.
Пренебрежение элементарной гигиеной в данной случае воспринималось как вызов обществу. А впрочем, тогда не было той вопиющей антисанитарии, что царит в больших городах сейчас, и яблоки на ВДНХ могли срывать и есть не только любители цинковых соединений.
Politburo
Заместитель председателя Комитета по Культуре Правительства Москвы, директор Единого научно-методического центра В.К. Сергеев рассказывал, что первые американские джинсы у него появились еще в 1963 году, а в 1959 году у него были джинсы чешские, к которым он приклеил какой-то штатовский лэйбл, а в сапожной мастерской раздобыл заклепок и проклепал ими покупку. Вот так он пошел 1 сентября в школу. «Джинсы было символом и престижа, и приобщенности к мировой цивилизации». А в 70-х годах джинсы уже стали обычным явлением. Сергеев тогда работал на радио, на иновещании и хотя ходил на работу в костюме и при галстуке, но иногда, когда знал, что в этот день ему не надо будет никуда идти по начальству, одевал джинсы. «В джинсах ходили и большие начальники, как, например, Леонид Зорин... А вот что было действительно редкостью, так это джинсовые куртки. Однажды я познакомился с одним чехом, у которого как раз и была такая джинсовая куртка. И в ходе знакомства, путем сложных... махинаций я ее у него выменял...»
Но ведь и сейчас так одеваются все, ну, скажем, почти все вокруг! На эту манеру не повлияло ни время, ни усилия дизайнеров!
Поколение 70-х не имеет своего маркера потому, что оно создало Большой стиль, который стал един для всей страны.
«Семидесятники» положили себя на жертвенный камень времени, не требуя ничего взамен. Но Большой стиль выработанный ими, жив до сих пор и до сих пор главенствует у нас в России. На первый взгляд «семидесятникам» не повезло. Но время, как оказалось, нашло их само. Начиная снимать этот фильм, мы хотели воздать им должное. В первой серии мы рассказали, где находилась эта волшебная страна, в следующих сериях мы расскажем историю это волшебной страны, которую комсомольцы в своих докладных записках в Политбюро ЦК КПСС гневно называли «параллельным движением»...
Но самое главное - в ином. «Семидесятники» сегодня - наиболее действенная часть российского общества. Люди, пришедшие в последние годы во власть, в большинстве своем - «семидесятники». И там до сих пор разыгрывается тот же сценарий, что и тогда, когда они были молодыми:  одни из них - комсомольцы, другие - рокеры. Вся мотивация их поступков зависит от того, кем они были в 70-е: рокерами или комсомольцами?
SpyLOG
Рейтинг@Mail.ru
HotLog
Все права защищены © 2003-2012. Разрешается использование материалов при условии указания ссылки на сайт http://inthouse.ru/
inthouse@list.ru
+7 (926) 906-6548
vot2@mail.ru
+7 (495) 771-2800